«Кто убьёт какого-либо человека, тот предан будет смерти. Кто убьёт скотину, должен заплатить за неё, скотину за скотину. Кто сделает повреждение на теле ближнего своего, тому должно сде-лать то же, что он сделал. Перелом за перелом, око за око, зуб за зуб: как он сделал повреждение на теле человека, так и ему долж-но сделать. Кто убьёт скотину, должен заплатить за неё, а кто убьёт человека, того должно предать смерти.»

Левит, глава 24, 17:21

«Вы слышали, что сказано: «око за око, и зуб за зуб». А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую.»

От Матфея, глава 5, 38:39

«Смерть придаёт смысл нашей жизни. И, что даже важнее, смерть создаёт особую ценность времени. Если бы наше время в этой жиз-ни было неопределено, жизнь сама по себе потеряла бы свой смысл. Мы бы, скорее всего, были бы с голыми жопами и метали бы копья. Смерть – самый лучший аргумент природы. Она приходит за стариками и освобождает место для молодых. Это правда. Наши усилия избежать её и превратить нашу короткую жизнь во что-то запоминающееся – это смысл существования. Не так ли? Есть жизнь, потому как есть смерть.»

Текст неизвестного автора

В город он приехал вечерним поездом, взял такси и направился в Paris Hilton Hotel. - Меня зовут Казимир Милославский,- положив на стойку паспорт, представил-ся он на ресепшене.- Я ищу своего друга, Прохора Лопухина. Он должен был остановиться в вашем отеле. Портье взял документ, пролистал его и нехотя окинул взглядом незна-комца с ног до головы. - Третий этаж, триста десятый номер, лифт направо,- лениво прожевал он сквозь зубы. - Благодарю,- Казимир Милославский забрал свой паспорт и раскланялся. На вид ему было лет двадцать – двадцать пять. Он выглядел очень юно и незрело. Прежде чем подняться наверх, он решил зайти в бар. Он устал и хотел есть. В баре было людно. Он вошёл в бар и, не снимая плаща, сел у барной стойки. - Двойной виски, тоник и яичницу с беконом,- сказал он бармену. Бармен передал заказ на кухню и налил виски с тоником. Казимир рас-стегнул плащ, под которым был дорожный костюм, после чего отхлебнул виски и запил тоником. Приятное тепло разлилось по телу. - Вот я и говорю,- протирая белоснежным полотенцем стаканы, сказал бармен молодому человеку, сидевшему рядом у стойки с бокалом «хеннесси».- Мы ро-ждаемся и живём только для того, чтобы дать новую жизнь. После этого мы больше не нужны, мы умираем, мы уходим, мы освобождаем место для других. В этом и есть смысл всей нашей жизни. Жизнь ради жизни. И смерть для новой жизни. Таково моё понимание смысла жизни. - Всё это чушь,- заявил тот, что сидел рядом у барной стойки с бокалом «хен-несси».- Жизнь бессмысленна. Она проходит по-дурацки и заканчивается бес-толково, нелепо и зачастую трагически. От жизни не получаешь никакого удо-вольствия. Одни лишь мытарства. - В этом мы сами виноваты,- сказал бармен, опёршись локтем о барную стой-ку.- Большинство из нас плывёт по течению и тратит все свои жизненные силы только на то, чтобы приспособиться к окружающей нас реальности вместо того, чтобы попытаться изменить её и сделать свою жизнь яркой и интересной, а себя – счастливым человеком. На это способны лишь незаурядные люди. Таких еди-ницы. - Не каждый способен на поступок,- сделав глоток «хеннесси», согласился с барменом его собеседник.- Мы получаем то, что заслуживаем. И в этом есть определённый смысл. Ведь не просто так на Скрижалях свидетельства записа-ны заповеди и заветы. И судить Он нас будет по нашим поступкам. И каждый раз у нас есть выбор. И зачастую мы идём по пути наименьшего сопротивления, даже если это не самый лучший вариант, только лишь потому, что так проще и удобнее, в первую очередь, для нас самих. А о других мы совсем не думаем. Потому что каждый сам за себя. И в этом тоже есть определённый смысл. Каж-дый живёт, прежде всего, для самого себя. И на других ему наплевать. И напле-вать на то, что будет после него, и на тех, кто будет после него. И даже если его жизнь скучна, неинтересна и бессмысленна, он, всё равно, живёт, прежде всего, для самого себя. Таково моё понимание смысла жизни. Появился официант. Он принёс на подносе яичницу с беконом, хлеб, сто-ловые приборы, салфетки, специи, приправы, соль. - Где будете ужинать?- обратился он к Казимиру.- Здесь или за столиком? - Здесь,- ответил Казимир официанту. Официант поставил перед Казимиром на стойку тарелку с яичницей и бе-коном, тарелку с нарезанным хлебом, солонку, набор крохотных баночек со специями и приправами на хромированной вращающейся подставке, рядом по-ложил салфетки, на салфетки положил столовые приборы и удалился. - Знаете, господа,- взяв вилку и нож, Казимир обратился к бармену и его собе-седнику.- Я с вами согласен, что наша жизнь зачастую глупа и бессмысленна. И в этом виноваты, прежде всего, мы сами. И за всё, что мы делаем в этой жизни, потом нам придётся ответить. А вся наша беда в том, что мы не знаем и не по-нимаем: зачем и для чего мы здесь, в этом мире. А, ведь, Тот, кто создал нас та-кими бестолковыми идиотами, ещё до нашего с вами рождения уготовил каж-дому из нас своё предназначение. Но мы, ведь, с вами даже не пытаемся по-стичь истину. А истина-то, ведь, проста. И постигший её обретает и смысл, и блаженство, и счастье. Таково моё понимание смысла жизни, господа. Извиня-юсь за то, что вмешался в ваш разговор. Казимир доел яичницу с беконом, выпил виски, тоник, рассчитался с барменом и направился к лифту. В лифте он сунул руку под плащ и извлёк от-туда бесшумный пистолет High Standard HDM калибра 5.6 мм из воронёной стали с интегральным глушителем. Направив пистолет стволом вверх, он пере-дёрнул затвор, полюбовался оружием и спрятал пистолет обратно под плащ. Перед дверью в номер он одёрнул плащ, внимательно осмотрел себя и после этого постучал в дверь. Спустя некоторое время послышались шаги, щёлкнул замок и дверь отворилась. За дверью стоял молодой человек, он был в гостиничном халате и тапочках. Когда он увидел Казимира, его лицо искази-лось гримасой неподдельного удивления. Он был в замешательстве и не знал, что делать. Ничего не сказав, Казимир молча вошёл в номер и по-хозяйски бесцере-монно уселся на диван у окна, вытянув перед собой ноги в массивных лакиро-ванных ботинках. Молодой человек в халате закрыл за ним дверь и сел в кресло напротив. Это был Прохор Лопухин. - Не ожидал?- сверля уничтожающим взглядом Прохора, спросил Казимир. - Не ожидал,- обречённо сказал тот. - Догадываешься, почему я здесь?- снова спросил Казимир. - Догадываюсь,- сказал Прохор. Он весь сжался, скукожился, скрючился, руки сложил на коленях, нервно кусал губы. По годам он был немногим старше Казимира. В его болезненной внешности угадывалось благородство и порода. - Молись,- повысив голос, сказал Казимир и сунул руку под плащ. Прохор ещё больше сжался и зажмурил глаза, готовясь к самому страш-ному. - Молись, гад,- с остервенением рявкнул Казимир, выхватил пистолет и с силой стал тыкать в того стволом с глушителем. Прохор истерично завыл, глотая сопли и слёзы. - Не хочется умирать, гад?- продолжая с силой тыкать стволом пистолета в Прохора, зашипел сквозь зубы Казимир. - Уугууу,- промычал в ответ Прохор. - Не хочется?- Казимир вскочил с дивана, схватил Прохора за халат и приста-вил ему к горлу пистолет. - Уугууу,- исступлённо мычал Прохор, заслоняясь от Казимира руками. - А Серафиме хотелось? А Герману?- Казимир бросил Прохора и тот, продол-жая выть и рыдать, опустил голову на колени. Замахнувшись, Казимир ударил Прохора по затылку рукояткой пистоле-та. Прохор потерял сознание. Из головы пошла кровь. Казимир прошёлся по комнате, достал из холодильника бутылку абсента (там больше ничего не было) и налил себе в стакан. Когда Прохор пришёл в се-бя, Казимир сидел на диване и пил абсент. - Как ты считаешь, в чём смысл жизни?- спросил Казимир у Прохора, нервно разбалтывая зелёный напиток в стакане. Прохор ощупал голову, слипшиеся от крови волосы, посмотрел на свои руки (они были в крови), брезгливо сморщился и вытер руки об халат. - Не знаю,- ответил он.- В любви, наверное. Любовь – единственное в этом ми-ре, ради чего стоит жить. И без чего жизнь теряет свой смысл. Как моя, напри-мер, без Серафимы. - Не смей произносить её имя, гад,- взорвался приступом бешенства Казимир и снова набросился на Прохора. Он вцепился ему в горло и стал душить.- Ты убил Серафиму. Из-за тебя она погибла. - Не убивал я её,- задыхаясь, хрипел Прохор. Он безуспешно пытался вырвать-ся.- Я её любил. И не убивал её. Не убивал. Не убивал. Не убивал. Казимир разжал пальцы и отпустил Прохора. Тот закашлялся и схватился за горло. - А, может, ты и прав,- прокашлявшись, сказал Прохор.- Ведь всё могло быть иначе. И она сейчас была бы жива. Ты даже не представляешь, как мне плохо без неё. Жизнь без неё невыносима. Я хочу к ней. Казимир молча протянул пистолет Прохору. Прохор взял пистолет и дол-го рассматривал его, после чего решительно приставил пистолет к виску и за-жмурился. Казимир замер в ожидании выстрела. - Нет, не могу,- покачал головой Прохор и убрал пистолет от виска. - Трус,- с презрением сказал Казимир. - Трус,- согласился с ним Прохор.- Мне страшно. Я боюсь. - Тогда я это сделаю. Казимир потянулся за пистолетом. Прохор неожиданно ударил его по ру-ке и отскочил в сторону, направив на него пистолет. - Стоять, а то сейчас мозги вышибу,- угрожающе крикнул Прохор.- Повторяю, я не убивал Серафиму. И очень сожалею о том, что она погибла. Я никогда не желал её смерти. Потому что любил её и люблю. Говори, что тебе от меня нуж-но? - Я здесь, чтобы отомстить за смерть брата. И я это сделаю. - К смерти твоего брата я не имею никакого отношения. Я не заставлял его кон-чать жизнь самоубийством. - Герман застрелился из-за тебя. Если бы не ты, Серафима не погибла бы и Герман был бы жив. - О Боже,- взмолился в отчаянии Прохор. Он подошёл к холодильнику, налил себе абсент и опорожнил стакан. В этот момент Казимир набросился на него, и завязалась борьба. Раздался еле слышный хлопок, после чего борьба прекратилась, Прохор со стоном схватился за живот и рухнул на пол. Пистолет был у Казимира. Казимир с испугом смотрел то на дымящийся пистолет, то на Прохора. Прохор лежал, скрючившись, на полу, его халат был весь в крови. Казимир склонился над ним и тут же почувствовал дурманящий приступ тошноты. Прохор был бледен и тяжело дышал. Он судорожно сжимал руками живот, сквозь пальцы струилась чёрная маслянистая тошнотворная кровь, образовывая на полу лужу. - Что с тобой?- борясь с приступом тошноты, спросил у него Казимир. - Не видишь?- преодолевая чудовищную боль, с трудом ответил Прохор.- Я умираю. Он разжал пальцы. Казимир помог ему расстегнуть халат. В области жи-вота было огнестрельное ранение. Оно обильно кровоточило. - Нужно остановить кровь,- сообразил Казимир и направился в ванную комнату за полотенцем.- И вызвать «скорую». В суматохе он бросил свой пистолет и совершенно забыл о нём. Когда он вернулся из ванной комнаты с полотенцем, Прохор лежал на полу в луже соб-ственной крови, направив на него пистолет. Казимир в замешательстве остано-вился. - Тебе нужно перевязать рану,- обратился он к Прохору.- Иначе ты истечёшь кровью. И вызвать «скорую». Без хирургического вмешательства здесь не обойтись. - Да пошёл ты,- у Прохора на губах появилась кровь, и он сплюнул кровью на пол.- И ты, и твой брат, и ваша Серафима. Думаешь, я когда-то любил её? Да таких, как она, знаешь, сколько у меня было? И твой брат был слабаком и слюнтяем. Из-за какой-то шлюхи застрелился. Тьфу. Прохор с презрением сплюнул кровью на пол. Казимир не выдержал и бросился на Прохора. Прохор нажал на спусковой крючок. Раздался еле слыш-ный хлопок и Казимир остановился, ощутив сильный удар в плечо. Он маши-нально схватился рукой за плечо и сделал следующий шаг. Прохор снова нажал на спусковой крючок. Снова раздался еле слышный хлопок и Казимир ощутил сильный удар в грудь. Тело стало ватным, но он всё же смог сделать ещё один шаг. Третьим выстрелом Прохор сбил его с ног. Казимир с грохотом завалился на пол, после чего ещё несколько раз судорожно содрогнулся и затих навсегда. Силы оставляли Прохора. Его тошнило, раскалывалась голова, он с тру-дом дышал и захлёбывался собственной кровью. Он попытался дотянуться до телефона, чтобы вызвать «скорую». Но ничего не получилось. Он потерял соз-нание и так и лежал на полу, не приходя больше в себя, истекая кровью, пока его сердце не остановилось.